Фрау Маейр беспокоилась. Не так давно она беспокоилась из-за того, что пуговица на ее зимнем пальто того и гляди оторвется и потеряется. Немногим позже ее беспокоил свежеиспеченный кекс: не положила ли она туда случайно слишком много изюма? Еще чуть позже у нее вызывали определенное беспокойство волосы на голове господина Майера, некоторые из которых подозрительно торчали вверх. Иногда фрау Майер беспокоили самолеты, пролетавшие над ее садом, ведь один из них мог вдруг упасть — и что тогда останется от ее грядки с редиской? И, в особенности, хватит ли тогда в доме места для всех бедных перепуганных пассажиров? Поэтому от случая к случаю фрау Маейр обеспокоенно пересчитывала имевшиеся в доме пластыри и бинты.
Господин Маейр, напротив, почти не беспокоился. Просыпаясь каждое утро, он видел перед собой, не что иное, как обеспокоенное лицо фрау Маейр. Тогда он частенько повторял: «Что беспокоится? Светит солнце — но, может быть, скоро пойдет снег, кто знает. Мы ничего не можем изменить». «Да, - отвечала тогда фрау Маейр. - Знаю, дорогой».
Но уже вскоре после этого ее беспокоили мысли о том, что, начнись снегопад, на повороте перед домом может перевернуться какой-нибудь экскурсионный автобус с сотней туристов — а хватит ли тогда на всех кексов? Ведь бедняжки наверняка будут очень голодными. Они же весь день ехали, да потом еще и перевернулись! В такие минуты господин Майер всегда заваривал ей мятный чай.
За домом на маленьком залитом солнцем холме фрау Маейр соорудила свою «овощную лавочку». Там росли фасоль и помидоры, лук и шалфей, картошка и петрушка — и, разумеется, мята. Кроме того, каждый год в конце лета она собирала самые крупные тыквы, какие вы только можете себе вообразить.
Однажды утром фрау Маейр стояла в огороде и беспокоилась о том, взойдет ли солнце на следующий день. Если нет, то как же она сумеет отличить мяту от сорняков? Если, конечно, вообще что-то останется, ведь наверняка будет холодно, даже вне всяких сомнений: если вдруг не будет солнца, будет холодно и темно. На ее лице появилось выражение привычной обеспокоенности и мысли ее устремились к наличию в доме должных запасов теплых перчаток и шерстяных свитеров. Это заставило фрау Майер задуматься — не стоит ли заранее связать господину Маейру шерстяные трусы, а еще лучше сразу парочку…
Итак, в то утро, когда фрау Майер наклонилась посмотреть, зацвели ли уже тыквы, она увидела перед собой маленькое голенькое существо, лежавшее на животике и жмурившее глазки, прикрывая темно-синие веки.
Вот тут-то у фрау Майер появились все основания для беспокойства — и забыв про солнце, холод, кексы, пуговицы, самолеты, темноту и тыквы, она бережно взяла птенчика в руки и посмотрела на него в глубокой растерянности. Желторотый птенчик тихо пискнул и взору фрау Майер предстало маленькое, но глубокое красное горлышко. Обеспокоившись, фрау Майер понеслась вниз по холму.
Она перерыла весь дом, пока не нашла хоть что-то, отдаленно напоминавшее гнездо. «Я его выкормлю!» - сказала она господину Майеру. «Поступай так, раз не можешь иначе», - улыбнулся господин Майер.
Жизнь фрау Майер наполнилась невероятными событиями. Вам следует знать, что маленькие птенчики могут выжить, только если их беспрестанно подкармливать мухами, комарами и гусеницами. Беспрестанно — значит днем и ночью.
В такое случае они, надо отдать им должное, растут весьма быстро. Уже через две недели фрау Майер смогла понять, что к ней под крыло попал маленький дрозд.
Конечно же, за это время она уже выбрала своему питомцу имя: Пискунчик. Господина сМайеру такое имя показалось несколько странным, но и на этот раз он лишь сказал: «Поступай так, раз не можешь иначе!»
Прошло какое-то время, и Пискунчик оперился и принялся скакать туда-сюда по кухне фрау Майер. В одно прекрасное утро, когда за завтраком Пискунчик таки свалился со стола, она подумала, что пришло время научить его летать. «Надо бы подать ему пример, - решила фрау Майер. - Настоящие птицы ведь так и делают».
Фрау Майер приложила все усилия к тому, чтобы быть похожей на настоящую маму-дроздиху, но Пискунчик, сидя в траве, только смотрел на нее удивленным взглядом. Спустя некоторое время руки фрау Майер опустились, и на ее лице вновь появилось выражение беспокойства. «И как? Не хочет учиться?» - спросил господин Майер, заботливо подливая в ее чашку мятного чаю. Но фрау Майер смотрела взглядом и была полностью погружена в свои мысли. Немного погодя она решительно поднялась, сунула Пискунчика в карман фартука и поспешила в сад. Господин Майер принялся за одно из многочисленных своих хобби. В окно ему было видно, как в саду фрау Майер с огромным трудом лезла на старую вишню. Это было для нее внове, и поэтому, с осторожностью пристроившись на одной из толстых верхних веток, фрау Майер еще долго пыталась отдышаться.
Все еще дрожа от напряжения, она вынула дрозденка из кармана, посадила неподалеку от себя и вновь принялась махать руками в надежде, что уж теперь-то птенчик станет делать то же самое. Однако птенец по-прежнему взирал на фрау Майер в явном изумлении и не двигался с места. Фрау Майер еще несколько раз разочарованно махнула руками, потом опустила их на колени и вновь погрузилась в беспокойство.
Может быть, она кормила его не теми гусеницами? Или для того, чтобы научиться летать, дрозды должны сначала съесть строго определенное количество? Или, может быть, Пискунчик все-таки не дрозд, а пингвин? Но если он — пингвин, то как же он тогда попал в ее огород? Обеспокоенная приходящими в голову мыслями, фрау Майер созерцала долину с высоты своей ветки. Сидя рядом, Пискунчик созерцал вместе с ней. Холмы, покрытые зелеными луговыми травами, были озарены лучами заходящего солнца. Несколько запоздавших пчел еще жужжали, присев на тысячелистник. За исключением этого, вокруг царила тишина. Фрау Майер посмотрела на видневшуюся на другой стороне долины рощицу, затем подняла голову к небу. В небе, прижимаясь друг к другу, плыли два облака что ни на есть средней величины. Внезапно фрау Майер пронзило некое странное чувство.
Она глубоко вздохнула, вновь подняла руки, соскользнула с ветки и — надеюсь, вымне поверите — полетела! Конечно, взмыть высоко ей не удалось, но все же она уверенно летела где-то посередине между верхней веткой и поверхностью земли. Тут дрозденок забеспокоился и, нахохлившись, принялся скакать по ветке туда-сюда. Совершив несколько неровный круг, фрау Майер приземлилась — конечно, не очень изящно, но в точности рядом с Пискунчиком. «И совсем не сложно!» - сказала она дрозденку, все еще не веря до конца своим словам — ведь она и представить себе не могла, что на самом деле все будет так просто. Переведя дух, фрау Майер улыбнулась Пискунчику и предложила: «Ну что, а теперь попробуем вместе?»
«Ну разве не красота?» - спросила фрау Майер после того, как они снова присели на ветку (что на этот раз удалось ей уже значительно элегантней). Пискунчик выразил крайний восторг, и при третье попытке они уже позволили себе быть куда смелее, долетев даже до луга, на котором паслись коровы. «Ну, вот и хватит на сегодня», - сказала фрау Маейр, и они опустились перед дверью дома. Господин Майер поднял голову от работы. Он сразу заметил, что что-то произошло, ведь никогда до этого его жена не улыбалась столь таинственно. Поэтому он с любопытством поинтересовался: «Ну что, дроздята мои, полетали?» «Да, и даже долетели до луга, где пасутся коровы!» - засияла фрау Майер.
На следующее утро фрау Майер старалась управиться с завтраком как можно скорее. «Мы с Пискунчиком совершим небольшой утренний полет! - пообещала она господину Майеру. - Будем дома к обеду!». «Что ж, поступайте так, раз не можете иначе!» - айер и погрузился в размышления о том, что бы приготовить на обед.
Автор: Вольф Эрльбрух
2011-2021 © Психолог Татьяна Митрофанова